Августовские события круто изменили жизнь многих белорусов. Спустя месяцы становятся известным новые факты трагических событий 9–11 августа. Своей необычной историей поделился с «Флагштоком» однофамилец и земляк гомельского «мэра» Евгений Кириченко.
Фото: аккаунт Евгения Кириченко в FB
О том, как оказался в Беларуси
До 2014 года жил в Донецкой области, вместе с семьей — женой и ребенком. Когда начались военные действия, к нашему городу подходили войска ДНРовские. Когда была слышна стрельба, в 20 километрах от нас били «Грады», мы с семьей решили что-то поменять, уехать в другую страну. В Россию не хотели принципиально из-за этого конфликта, больше всего нам подошла Беларусь — русскоязычная страна, не так далеко, каких-то ограничений по въезду нет, визы не нужны. Потом узнали, что белорусы стали принимать переселенцев из Донецкой и Луганской областей, и я начал интересоваться этим вопросом. Посмотрел белорусское телевидение в интернете, сами понимаете — там все очень красиво, очень хорошо. Я сам верующий человек, баптист, и меня интересовал вопрос вероисповедания. Нашел гомельскую церковь, списался с одним братом, и меня пригласили в гости. Поехал на неделю, погостил, мне очень все понравилось и мы решили переезжать.
По приезду в миграционной службе нам предоставили возможность работать на территории области. Еще в первый приезд я нашел работу главным энергетиком в 35 км от Гомеля. Там мы пробыли месяц, потому что условия оказались не такие, как рассказывали. Это была первая встреча с белорусскими реалиями: говорят одно, а делают другое. Мы не отчаивались, переехали в Гомель. Жена нашла работу в областной больнице, где и сейчас работает, получили место в общежитии, там сейчас моя семья, пока еще, проживает. Я устроился в автосервис, работал, все было нормально. Вид на жительство мы получили, потому что бабушка моей жены родилась в Могилевской области. Вид на жительство у нас был на пять лет, это значит, что никаких вопросов у государства к нам нет.
Фото: аккаунт Евгения Кириченко в FB
О событиях 11 августа
Когда выборы прошли, отключили связь, я договорился с двумя друзьями встретиться в центре. Я люблю Гомель, много езжу на велосипеде, минимум раз в неделю гуляю по городу. Мы договорились встретиться в центре в 9 вечера. Я проехал по площади Ленина, там никого не было, люди просто гуляли, припаркованные автомобили, стояли только два гаишника, никаких автозаков не было. Проехал по Советской, думал заехать в МакДональдс, но он был закрыт. Вернулся в центр, припарковался у гостиницы «Сож». На площадь Ленина гаишники не пускали легковые машины.
В какой-то момент вся эта нечисть начала выезжать со всех сторон, со дворов, от здания КГБ, университета. Человек в милицейской форме начал говорить расходиться, что это несанкционированное мероприятие. Я ничего не кричал, не махал руками, не говорил «Верым, можам, пераможам». Спросил, можно ли уехать на автобусе (как раз был у драмтеатра). Он сказал мне идти пешком, несмотря на то, что как раз подошел автобус. Я пошел по Советской к месту, где оставил автомобиль. За время пути встретил, наверное, сотню милиционеров. Внимания к себе не привлекал. Люди перешли на другую сторону, и были в основном там. На этой осталась одна милиция и несколько человек в штатском.
О задержании
Я не кричал, не бежал, не привлекал к себе никакого внимания. Дошел до магазина «Копеечка», и у меня зазвонил телефон. Я остановился, сделал пару шагов к магазину. Звонил сын из санатория. Когда я окончил разговор, ко мне подошел один алмазовец (у него был зеленый треугольник и номер 312) и спросил, можно ли задать мне пару вопросов. Я говорю: «Кто вы, откуда, что хотите от меня?» Тогда он схватил меня за плечо и повел во двор между домами. Оказалось, что они все там попрятались. Там стоял автозак, за ним «Газель», в которую меня закинули.
Я сказал, что я украинец, и вообще здесь ни при чем. Тогда меня перебросили в автозак. Там было человек десять — без нашивок, без шевронов. Мат, ругань — чего ты сюда приперся, что тебе здесь надо, сколько тебе заплатили, кто твой координатор? Повалили меня на пол, начали бить — по ступням, ногам, спине, ягодицам. Один спросил: «Так может, это ты, падла, жег меня на майдане?» Эта фраза меня просто выбила из себя. Я решил, что это бывшие беркутовцы. Я понимаю, что это украинцы, бьют меня за майдан, на котором я ни разу даже не был — я живу за 700 километров от Киева.
Когда сказал, что верующий человек, один сказал: «Он — обдолбаный». Меня поставили на колени, начали светить фонарем в глаза. Зрачки оказались нормальными.
В итоге меня вновь пересадили в Газель, которая к тому времени уже была набита битком и повезли в РОВД Центрального района. Им было все равно, что у меня есть вид на жительство, нет нарушений, дополнительная защита. Задерживал один алмазовец, били другие, увозили в РОВД третьи.
Что творилось в РОВД
Нас вывели, приказали бежать бегом на 4 этаж. Вывернули карманы, все забрали — телефон, карточки, ключи от машины — все кинули на пол, в какой-то угол. Били постоянно. Потом слышу: «Где хохол?». Подходят, бьют. Как будто им за честь было хохла ударить. Никакие доводы не слушали. Кто не говорил пароль от телефона, тех люто избивали.
Фото: аккаунт Евгения Кириченко в Инстаграм
Когда коридор был забит, приказали ползти задом. Мы ползли задом, как гусеницы. Вдоль коридора стояло человек двадцать, и всех, кто полз, они били. В конце коридора меня подняли, сняли отпечатки пальцев, завели в кабинет. Там нас опять бросили на пол, и начали составлять административный материал. Составлял человек, которого я раньше не видел. Никто не представлялся, никто ничего не объяснял. Где задержали, во сколько? Составили два протокола, заставили расписаться, в противном случае — пригрозили убить. Тех, с кого сняли показания, повели на второй этаж в актовый зал.
Центральное РОВД Гомеля (фото: Павел Быстренков)
Там много людей уже лежало на полу, ребят понемногу вывозили в ИВС. Тут слышу — «хохол здесь остается!». Я думал, что не выживу. Лежа лицом в пол мы пролежали в актовом зале с открытыми окнами часов 18. Одному парню разбили голову, в результате черепно-мозговая травма, он отключился, его возили в больницу. Охранники с этого только смеялись.
Еще одна деталь — один ОМОНовец говорил: «Хорошо, что на это время нам дали возможность делать что мы хотим, и сказали, что отмажут нас от любой жопы». Вместе со мной был парень по имени Максим, которому грозили: «Мы тебя убьем, закопаем, тебя никогда не найдут». Меня и Максима на следующий день водили к операм из уголовного розыска. Меня просто допросили, а Максима снова избили, пальцы зажигалкой жгли. На третий день у него вся нога была полностью фиолетовая. Я таких ног не видел никогда — просто баклажан. Я смотрел на него, и понимал, что мне еще повезло.
О суде
В суде все решения уже были готовы, судья очень быстро оттараторил приговор. Единственное, что у меня спросили — почему вы подписали протокол, если всего этого не делали? Я ответил, что трудно не подписать, когда вас убивают. В постановлении суда есть фраза, что я с протоколом не согласен, подписал под давлением сотрудников, не садился на землю, сопротивления не оказывал, ни в каком митинге не участвовал. Это секретарь записала. После этого нас опять держали в актовом зале, и часам к пяти вечера завезли в ИВС, а через двое суток освободили. Нам выдали официальное предупреждение, что в следующий раз может быть уголовная ответственность до трех лет по статье 342 уголовного кодекса.
Об ИВС
После РОВД ИВС показался санаторием. Там нас не били. К сотрудникам ИВС у меня вообще вопросов нет. Там свой режим — утренний шмон, вечерний шмон, баланда несъедобная, но при этом нас не унижали, не били, наоборот, интересовались, а вас за что? Когда нас выпускали, начальник колонии подходил интересовался — ну что, вас выпускают?
О повторном возвращении в ИВС
По освобождению меня вызвали в миграционную службу. Там отчитали, как котенка, хоть я ничего и не делал.
Я обратился в больницу по факту избиения сотрудниками. На следующий день меня вызвали в Следственный комитет. Показания давал часа четыре, в итоге мне выдали направление на судмедэкспертизу. Следующую неделю я пробыл в больнице.
Я написал заявление для обжалования решения суда. После этого меня снова вызвали в управление по миграции. Жалобу отклонили, как и ожидалось. После этого в службе миграции мне сообщили, что меня высылают, но до этого я должен снова вернуться в ИВС. В ИВС меня отвезли прямо оттуда, не дав возможности связаться с семьей, адвокатом. Мне предложили для ускорения процедуры высылки подписать бумагу, что отказываюсь от дополнительной защиты, сообщив, что моим делом очень сильно интересуется комитет госбезопасности. Через 14 суток меня отвезли на границу, где передали украинским пограничникам и я впервые за много дней смог вздохнуть свободно. Меня быстро оформили, рейсовый автобус подбросил до Киева. Сейчас я опять в Донецкой области.
Об отношении к произошедшему и ближайших планах
Я белорусов никогда не понимал, но сейчас начал уважать как нацию, как людей, которые показали свой характер, захотели перемен к доброму. Но этот режим — это что–то невозможное. Запрет на въезд в Беларусь действует до 7 октября 2023 года. В начале ноября сын заканчивает четверть, жена увольняется, друзья белорусы помогут с переездом. Если все сложится хорошо, уже в начале ноября снова будем вместе с семьей.
Флагшток