В период за август–декабрь 2020 года Литва выдала 779 разрешений на въезд белорусам, пострадавшим от действий властей, передает delfi.lt. После президентских выборов в Беларуси, массовой волны протестов и последовавших за ними репрессий литовское правительство создало так называемый гуманитарный коридор. В МВД утверждают, что почти каждый день чиновники подписывают соответствующие документы, благодаря которым белорусские граждане могут укрыться в Литве.
© DELFI / Kiril Čachovskij
За последние несколько месяцев, несмотря на закрытые из-за коронавируса границы, в Польшу, Литву, Латвию и Украину — лишь по официальным данным — выехало около 20 000 человек. Если сравнить эти цифры с показателями прошлого года, получается, что с августа 2020-го из Беларуси уехало в несколько раз больше человек, чем за весь 2019 год. Белорусы покидают страну, бросают работу, дела, друзей и родителей, многих доводят до нервного срыва и вынуждают уехать под угрозой применения насилия и арестов, и все это происходит лишь из-за того, что люди занимают активную позицию и выражают открытое несогласие с тем, что происходит в стране.
Мы поговорили с белорусами, которые нашли пристанище в Литве. Все они боялись оставаться в стране по разным причинам, всех их объединяет то, что они подвергались давлению со стороны силовых структур. Наши собеседники —беженцы, которые покинули родину поневоле и очень хотят вернуться — в безопасную Беларусь, где власти будут уважать закон и своих граждан. Первым героем нашего цикла стал гомельчанин Дмитрий Янков. Ему 39 лет. До недавнего времени он работал экологом, занимался подготовкой технической документации, проектами по озеленению города и оживлением заброшенных деревень. По его словам, до августа 2020 года за политической жизнью он наблюдал со стороны, но в этом году все изменилось.
© DELFI / Kiril Čachovski
Беларусь на замке
"Я не собирался уезжать из Беларуси — у меня была работа, много интересных проектов, я любил и люблю свой город… Я всегда был сторонником постулата: где родился, там и пригодился, но август все переменил. Отправной точкой стала избирательная кампания, обнародование результатов выборов, которые, безусловно, были сфальсифицированы, и события, последовавшие за этим. Что касается переезда, я долго обдумывал этот шаг, но когда Лукашенко объявил, что с 21 декабря закрывает для белорусов границу на выезд, стало понятно — тиски сжимаются. Я успел покинуть Беларусь в декабре, незадолго до вступления в силу этого нового распоряжения. Власти подтолкнули меня на этот шаг", —рассказывает уроженец Гомеля. Дмитрий Янков говорит, что Гомель традиционно не столь политически активен, как Минск или Гродно, но после выборов и по этому городу прокатилась волна протестов. "Я не участвовал в митингах и собраниях во время предвыборной кампании, только поставил подпись под документом в поддержку всех альтернативных кандидатов, но ни с одним из штабов я не сотрудничал. Активность стал проявлять уже после обнародования результатов, когда стало понятно, что никакой справедливости общество от властей не дождется. Я принимал участие почти во всех протестных акциях первой волны. Обычно люди в Гомеле пассивнее, чем в Минске, Гродно или Бресте, но мне было очень приятно, что в этот раз горожане были активны — в определенный момент на улицы вышли свыше 10 тысяч человек. Как я уже говорил, я старался быть в гуще событий, но после сентября перестал ходить на акции. Нужно было все обдумать".
Безусловно, как участник акций, я попал в поле зрения милиции, но меня не могли найти. Дело в том, что формально я зарегистрирован в глухом селе Речицкого района, но живу в Гомеле. В какой-то момент мне позвонил участковый и попросил прийти в местное РУВД. Я попросил пояснить, на каком основании меня хотят видеть, обвиняют ли меня в преступлении, прохожу ли я по какому-то делу… На этот вопрос мне никто не ответил — попытались поговорить по-панибратски, сказав, что просто хотят "побеседовать". Как говорится, упаси Господь от таких бесед… Я четко дал понять, что в Речицу не поеду, тогда милиционер невзначай попытался узнать, где я сейчас нахожусь и по какому адресу проживаю — он попросил зайти в один из гомельских РУВД. На это я ответил ему, что без письменных приглашений и официального уведомления ни в какие управления идти не собираюсь. Эти события имели место в октябре", — поясняет собеседник.
Очевидно, я попался после участия в небольшой районной акции, меня и других протестующих могла поймать камера видеонаблюдения, тогда же милиция и установила мою личность. После этого они [сотрудники милиции] пришли домой к моим родителям, где я был зарегистрирован ранее. Запугивали мать, угрожали ей увольнением, говорили, что заведут на меня уголовное дело, если продолжу участвовать в протестах. Маму напугали до смерти… Потом наступил период затишья, мне прислали бумажку, что по факту моего участия в акции была проведена проверка — дело закрыли в связи с истечением срока привлечения к ответственности", — говорит Дмитрий.
Взгляд в прошлое
Наш герой — эколог по образованию. До переезда он оформлял документы по охране окружающей среды для юридических лиц, составлял экологические паспорта, участвовал в проектах по озеленению Гомеля. Отдельное место в биографии Дмитрия занимает развитие агротуризма и оживление заброшенных деревень. Некоторое время назад об инициативе нашего собеседника много писала пресса. Вместе с друзьями Дмитрий обосновался в самой глуши Гомельской области — в деревне Чырвоны Кастрычник. Из этого забытого богом местечка ребята стали создавать центр притяжения туристов. Там прошло несколько музыкальных фестивалей, появились зоны отдыха, кемпинг, кинотеатр под открытым небом и многое другое. Также Дмитрий Янков был создателем "Центра развития сельских инициатив", он проводил для жителей поселков образовательные мероприятия, устраивал своеобразные экспедиции, собирал информацию об истории и фольклоре этого края. По его словам, это была уникальная возможность прикоснуться к истокам и раскрыть культурные коды родины.
Лагерь в Чырвонам Кастрычнике (фото: Белка)
Во-первых, мы подняли проблему исчезающих белорусских деревень — многие из них ровняют землей, закапывают и просто бросают. Мы искали возможности сохранения таких поселков — в физическом и культурном плане. Если не удается спасти населенный пункт как самостоятельную единицу, важно хотя бы сохранить память о людях. Было сделано множество культурно-социальных проектов, мы собрали большой архив", — говорит собеседник. "Но август 2020 все перечеркнул", — сокрушается Дмитрий.
Маховик репрессий цикличен Гомельчанин говорит, что в какой-то момент у многих могло сложиться впечатление, что гражданское общество побеждает, а власть слабеет, но это оказалось иллюзией. Одни задержания сменились другими, удержать силовые структуры от дальнейших репрессий не удалось.
Первая волна эмиграции была в начале осени, из страны массово стали уезжать те, кто пострадал от силовиков в августе и столкнулся с реальными пытками, насилием и унижениями со стороны тех, кто должен был защищать людей и закон, а не наоборот. В этом смысле мне повезло — меня не пытали, так как я, возможно, был менее активен, но множество моих друзей и близких мне людей прошли через аресты. То, что они рассказывали, какими я увидел их после задержаний — это страшно… Людей ломают физически и морально. Многим из них пришлось уехать, это бы не закончилось просто так. Если помните, в определенный момент всех стали массово освобождать — очевидно, на высшее руководство тогда надавили извне, — но нужно понимать, что это не конец. Я убежден, что власть взяла бы свое: тех, кого выпустили, могут арестовать вновь. Такова природа этой системы", — вздыхает Дмитрий.
Решение о переезде далось нашему герою непросто, но постоянное чувство тревоги и сложившаяся в стране нервная обстановка в целом предопределили исход.
В определенный момент у нас на грани остановки оказался важный городской проект. Один человек уже был арестован, ко мне тоже были вопросы, поэтому в середине осени я отошел от протестных акций. Работа есть работа. Тем не менее ближе к ноябрю я стал понимать, что в целом ничего хорошего ждать не приходится. Ситуация в стране остается крайне напряженной, власти вновь запускают маховик репрессий. Состояние очень тревожное, ты не знаешь, когда за тобой придут, но знаешь, что это может случиться в любой момент. Если твое участие в протестной акции зафиксировано милицией, то ничто не мешает им постучаться к вам в дверь, когда заблагорассудится. Было бы желание", — с горечью говорит гомельчанин.
Из Гомеля мужчина уехал к друзьям в Литву, которые и помогли устроиться на новом месте. О своем решении не рассказывал почти никому, знали лишь самые близкие.
© DELFI / Kiril Čachovskij
Я держал это втайне от всех. Рассказал лишь тем, кто зависел от меня по работе — раздал ценные указания. Признался маме… Она у меня одна осталась, плакала… Ей было очень тяжело услышать это. Дело в том, что у меня есть сестра, но и она живет за границей. Несмотря на это, я верю, что вскоре проблем с пересечением границы не будет. Все-таки Литва — это не Канада, не Австралия. Всего шесть-восемь часов на автомобиле и я уже дома.
Граница дает добро
На белорусско-литовской границе у Дмитрия серьезных проблем не возникло.
Несмотря на то, что о переезде почти никто не знал, я успел подготовиться. Во-первых, получил QR-код от литовского Национального центра общественного здоровья, сделал тест на коронавирус, чтобы не сидеть на карантине, но ничего из этого не понадобилось. По крайней мере, никто ни о чем не спросил. У литовской стороны вопросов не было, а наши пограничники привязались к моему паспорту. Обложка, мол, была в ненадлежащем виде — ее немного погрыз мой пес, но нужно понимать, что она ни на что не влияет. Все страницы были в порядке. В общем, наши ребята долго вертели его в руках, а литовцы просто спросили, куда я собираюсь ехать, где буду пребывать. Спросили, на каком основании получена виза, я сказал, что по гуманитарным причинам. Больше вопросов не было, — говорит переселенец.
Дмитрий говорит, что изначально планировал ехать в Польшу — белорусская диаспора там больше, фонды помощи влиятельнее, условия лучше, да и с языком проблем значительно меньше. Большинство белорусов довольно быстро осваивают польский, а вот литовский — настоящая головная боль. И тем не менее в конечном итоге его выбор пал на Литву. В Литве у меня есть друзья, с которыми мы дружим много лет, ездим на фестивали, вместе встречаем Новый год... Поэтому, когда мы списались, они сказали: конечно, приезжай, мы тебя примем и поможем устроиться на первом этапе, — рассказывает герой.
Сейчас я остановился у них в Вильнюсе, пока обживаюсь. У меня было очень двоякое щемящее чувство, когда рано утром я шел по Вильнюсу через Острую браму (Остробрамские городские ворота — Delfi) , ведь раньше я всегда приезжал сюда на выходные или в отпуск, чтобы хорошо провести время с друзьями — было тепло и уютно, а теперь я иду сквозь эти ворота не как гость, а как беженец, — вздыхает собеседник.
Дмитрий говорит, что друзья играют очень большую роль, благодаря их поддержке переживать невзгоды гораздо легче. Он с трудом представляет себе, через какие трудности приходится проходить тем, кто решается на долгосрочный переезд в одиночку. Также он благодарит за помощь Андрея Стрижака — сооснователя фондов BY_help и BYSOL, которые работают с десятками вынужденных переселенцев из Беларуси.
Литва как приют грез — станция на горизонте
Дмитрий Янков не скрывает, что хотел бы вернуться на родину, но лишь в том случае, когда там будет безопасно. Если раньше он считал, что массовая волна протестов и акции гражданского неповиновения сделают свое дело, власть отступит под напором общественных демонстраций, а незаконный президент уйдет, то сейчас он уже ни в чем не уверен. Не исключено, что сопротивление затянется надолго.
Я перестал строить большие планы на будущее. Как говорилось в старом анекдоте: если хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах, — говорит гомельчанин. — Сейчас я буду делать все от меня зависящее, чтобы закрепиться здесь. Мне кажется, что в Литве я задержусь надолго, а дальше будем смотреть по ситуации. Если представится возможность вернуться, я вернусь. Пока же планирую вновь пойти на учебу, хочу поступить в магистратуру. Быть может, в университетах есть программы для белорусов. Точно знаю, что получить степень магистра по охране окружающей среды в литовских вузах можно.
От предложений о работе наш герой не отказывается. Говорит, что на данном этапе готов трудиться, где угодно. "Основная проблема — незнание литовского языка. К сожалению, пока остаются лишь те предложения, что связаны с физическим трудом, но и это неплохо. Эти сложности меня не пугают. В перспективе, конечно, хотелось бы устроиться по специальности и приносить пользу обществу как эколог. Может быть, мне удастся найти себе применение в каких-то программах помощи для белорусов", — делится мыслями Дмитрий. Отвечая на вопрос, свершится ли смена власти в Беларуси, наш собеседник говорит, что теперь никто не может сказать ничего наверняка. С другой стороны, августовские протесты и общенародное сопротивление грянули, как буря, которую никто не ждал, поэтому надежда на благоприятный исход есть.
Полагаю, что власть продолжит совершать ошибки, а политический кризис затмят экономические трудности, изоляция, ухудшение качества жизни, спад ВВП, увеличение налогов… Протестные настроения, в свою очередь, никуда не ушли. Сейчас они медленно тлеют, но при любой искре могут разгореться вновь. Удовлетворять запросы общества власть не планирует. По моим прогнозам, пожар вспыхнет весной и продолжится летом. Если на волну возмущений снова ответят репрессиями, то это усложнит положение еще больше. Не исключено, что к протестующим по идейным соображениям, добавится множество тех, кто пострадал экономически. Они тоже могут призвать власть к ответу, тогда масштаб протестов будет гораздо серьезнее", — подытожил Дмитрий Янков.
Денис Кишиневский
delfi.lt