Владислав Новожилов (Lesley Knife) — лидер легендарной гомельской метал-группы Gods Tower, вырвался на свободу после года прессинга диктаторским режимом: побывал в застенках Окрестина и Жодинской тюрьме, был осужден по ст. 369 УК РБ и получил 3 года химии за якобы оскорбление председателя Гомельского облисполкома Геннадия Соловья. Сейчас Владислав находится в безопасности, то есть не в Беларуси. Флагшток поговорил с известным музыкантом и узнал, как ему живется вдали от родины.
— Твое творчество началось с 89-го года прошлого века. Первые концерты, какими они были?
— Творчество начиналось на самом деле раньше, с того, что вот стоит бобинный магнитофон, и на нем можно не только слушать музыку, но и что-то записывать. И началось все примерно в 10-11 лет, когда нажата была кнопка записи и рядом лежала гитара. Я понял, что если дергать струны и нажимать аккорды, то может быть примерно то же самое, что звучит из магнитофона. Ну как тоже самое... при должном усилии фантазии можно было изобразить. У меня старшие братья слушали разную очень хорошую и качественную музыку, и меня всегда тянуло к металлу.
С Ураковым [Александр Ураков — вдохновитель, гитарист и создатель (вместе с Владиславом Новожиловым) группы Gods Tower, скончался в 2003 году] мы дружили со второго класса, и вместе начинали. Вернее сказать, он был уже крутым музыкантом, а я только начинал взрослеть в музыкальном плане. Бобинный магнитофон был наш любимый инструмент. У меня была гитара, у него баян, и он мог на нем изобразить даже ACCEPT!!! Он владел баяном в совершенстве. И кстати, он-то не особо и хотел заниматься металлом, и на гитаре играть тоже не хотел. Он слушал каких-то итальяшек. Примерно в конце 88-го года нас занесло в легендарную ВИПРУ (Глушки). Мы там выклянчили место для репетиций, и уже даже что-то записывали и сочиняли. Репетиции, конечно, проходили не регулярно, мы то собирались, то распадались. Мы были в творческом поиске, искали себя. К лету 89-го года мы уже все же нашли себя. Днем создания и рождения группы решили сделать 1 августа. Мы к этому времени уже что-то записали — у нас было 3 песни! Одну из песен пел басист Леша Григорьев — Кавер Лепрозория (Крематорий). Вторую пел Ураков — она называлась "Просто рок-н-рол", и он автор. И еще совместная моя с Ураковым, мы записали вместе, она была чем-то похожим на AC/DC. Я насобирал фраз на английском, и это был мой первый эксперимент! Это было очень прикольно, так как действительно чем-то напоминало легендарную австралийскую команду. У нас еще были медляки, тоже на английском языке, и по сути, мы уже начали выступать. Куда позовут, там и выступали, в ПТУ — значит в ПТУ. К концу 89-го года мы заметно потяжелели. И если сперва это было нечто похожее на AC/DC, то сейчас это уже напоминало трэш-метал. Этот период и есть зарождение, эволюция, формирование.
— Какая атмосфера была на твоих концертах в 90-е и сейчас? Есть ли разница?
— В 90-х на концертах была полная анархия, в хорошем смысле этого слова. Был постоянный фестиваль. Сейчас люди как-то поменялись и стали зажатыми. У людей меньше запал из-за атмосферы, которая царит вне этого зала, вне клуба. Ты понимаешь, что на любой паузе возвращаешься в свои серые будни, в свою чернь и бытовуху, и тебя, конечно, это не радует. Приятного в этом мало.
В 90-х при всех трудностях с деньгами, вещами, продуктами и шмотками, и прочими постоянными крахами была большая доля свободы — и творческой, и вообще. Свобода компенсирует людям все эти потери. Свобода — самое главное для человека, и если он не свободен, не стоит его и человеком называть. Если бы человек не был свободен, он бы из Африки не вышел и не стал бы эволюционировать.
Нету человека — нету свободы! Вернее, нет свободы — нету человека. Человек, живущий без свободы, — это не человек, а кусок говна, который не может эволюционировать.
В 90-х получается, было лучше — свобода была и внутри человека, и снаружи. А сейчас получается только внутри человека. Сейчас проявление свободы снаружи — тебя повяжут, арестуют, скажут, что ты участвовал в какой-то акции или митинге, и весь этот дурдом и фашизм, в котором мы живем.
Если была бы такая возможность, то я бы вернулся в 90-е.
— Сложно ли было воссоздать группу? И что стало причиной? Ностальгия или нереализованный потенциал?
— Есть такое слово Эгрегор. На самом деле, после смерти Саши (Уракова) мы решили, что группы просто не может быть, его (Саши) было очень много. Без него у нас была бы не группа, а Франкенштейн. У нас самих были еще внутренние противоречия, которые были не решены. Не уверен, что мы бы могли ужиться снова, в том же составе или том же виде. Было сильное давление извне. Очень люди хотели снова видеть Gods Tower, у нас были не записанные песни, до конца не сочиненные. Надо было потенциал реализовывать.
А после концерта решили, «давайте и альбом еще запишем». Сперва восприняли нехотя, но все же сказали, давайте... со временем оказывается, противоречий практически не было. Полгода мы раскачивались, но очень все удачно сложилось, мы личности, мы друзья! У нас все получилось!
Gods Tower собрался! Ностальгия была импульсом для собрания, но после концерта у нас сформировался прагматический музыкальный расчет. Был материал, был запрос.
— Какие планы на создание клипов и новых альбомов? И сможешь ли сейчас их реализовать?
— Все, что я мог сделать, находясь в Беларуси, — я смог сделать. Сейчас все очень сложно и говорить про это с определенностью нельзя. Пока я не могу вернуться и объединиться с людьми — это факт. Мы будем продолжать что-то делать и писать, и снимать, но в какой форме…? И на сколько это все затянется, никто не знает, это не наша вина, это роковое стечение обстоятельств.
— Жалеешь ли ты о ситуации с комментариями? И хочешь ли что-нибудь изменить?
— Нет, не жалею. Единственное неудобство — что меня вынудили покинуть мою страну, но сидеть ни за что 3 года, и тратить свою жизнь я тоже не готов. Разве что могу отметить, стоило бы высказаться намного жёстче. Стоило бы высказать все как есть. Он такой же, как и все, приспособленец и лизоблюд, он ничем не лучше тех, кто носит погоны и выполняет преступные приказы.
Владиславу Новожилову присудили 3 года «химии» за якобы оскорбление председателя Гомельского облисполкома Геннадия Соловья. Основанием послужил комментарий музыканта под видеороликом на youtube-канале о встрече гомельчан с чиновником 15 августа 2020 года. В комментарии Соловей сравнивался с боровом.
— Когда ты стал пиратом космическим? И будешь ли бороздить политическое пространство?
— Это давняя история. Еще в 90-е были попытки создать партию оранжевых, мы потом уже узнали, что это цвет революции в Украине. А тогда оранжевые акции во французских молодежных сообществах были абсурдистские идеи, такие как, например, залить шампунь в фонтан. Мы, кстати, на главпочтамте такое делали. Собирали подписи на Универмаге за присоединение Беларуси к Древнему Египту, и даже собрали немного. Такие движухи, маленькие, локальные, которые не позволяют обществу закостенеть, будоражат. Было весело. Сейчас это называется Флешмоб, и такие моменты были всегда. Все же по идее с Космическим пиратством я объявлялся верховным правителем Марса. Оно зашло очень громко! И в тему, может, потому что я еще собирался пойти в президенты. Это идею люди заметили. Но это такие же оранжевые акции, такой же абсурд. Борись с огнем огнем — «Fight fire with fire», а у нас был абсурд, и только абсурдом можно было бороться. Только с высоты космического пирата можно было все это высмеять. Но это чисто демократический инструмент, и он сможет работать только в нормальном обществе. Когда у нас будет все нормально, уверен, что будет востребована эта партия. В мире много успешных пародийных партий, таких как Венгерская партия двуглавой собаки, или мои любимчики Канадская партия Носорогов. Они вообще красавчики, прошли в парламент и хотели провести закон об отмене гравитации. Это же прекрасно! У нас же тоже была партия любителей пива, те, кто говорил несерьезно о серьезном. У нас примерная аналогия. Вероятно, эта идея останется на далекое будущее. Нам сперва нужно победить, а потом все отстроить заново. А вот уже после того, как заработает, можно будет и в космос пешком. Как это планируется у пиратов.
— Твое знакомство с Сергеем Тихановским — когда оно произошло?
— Я его знаю с начала нулевых, это же все легендарный Адреналин! Он был там администратором, и был одной из ключевых фигур. С его помощью прошло много концертов, Day of darkness и прочие фестивали. С ним был всегда в хороших отношениях, мы на вечеринках часто бывали, меня приглашали туда как МС. Даже новогоднюю вечеринку вел. Это был отличный экспириенс. Человек он был всегда на позитиве. Человек, который сыграл весомую роль в музыкальной рок-тусовке. В Минске с ним встречался, перед запуском проекта Страны для жизни. Он мне даже предлагал быть оператором. Но у меня уже был свой проект. Когда он решил податься в политику, то рок-тусовка ему высказала респект и поддержку!
У него глаза горели, он хотел что-то поменять. Предпринимателям помочь, но я говорил ему, что это невозможно, это система. Амбиций-то политических у него не было. Они пришли уже после того, когда увидел выборы и говорил, что происходит чернь. С того момента его канал стал началом политического движения.
Когда Светлана Георгиевна Тихановская выдвинула свою кандидатуру, то для меня выбор был очевиден. И президент у меня тоже один. Сергею огромный респект, он сейчас в тюрьме, а они у нас не отдельный ***дец, и он там не теряет бодрости духа, молодец, железный человек!
— Чувствуешь ли себя в безопасности? Скучаешь ли по семье и по котикам? Что бы посоветовал Беларусам?
— Намного больше, чем в Беларуси? здесь безопаснее, но эмиграция — это не сладкий сахар. И от хорошей жизни туда не идут. И очень скучаю по семье — по жене и детям, по котикам, конечно, тоже. Не хватает нормальной домашней еды, я не умею готовить от слова совсем. В книге рекордов Гиннеса напротив "самый худший повар" будет стоять моя фамилия. Если не верите, могу приготовить супчик.
Советовать, увы, ничего не могу, я в относительной безопасности, а они там все под огнем. Могу только пожелать, чтобы хватило сил дожить до рассвета. Сил и терпенья. У нас все получится!
Флагшток