«Меня преследуют, не дают нормально жить». Текст заявления Светланы Нарскиной о преследовании со стороны властей

| Политика

Гомельчанка Светлана Нарскина с начала мая этого года находится под вниманием силовиков. Несколько раз ее задерживали, судили и штрафовали за участие в несанкционированных акциях. 3-го июля возле ее подъезда дежурили пятеро милиционеров, которые внятно не могли объяснить причину своего появления. Видео общения Светланы с силовиками, опубликованное на ютуб-канале voronin news, набрало более 50 тысяч просмотров. 10 июля Светлана пыталась обжаловать в Гомельском областном суде штраф, полученный за участие в одной из акций солидарности с блогером Сергеем Тихановским. Однако судья Василий Бегун предсказуемо отклонил жалобу гомельчанки. В ходе суда Светлана Нарскина огласила свою позицию по поводу действий правоохранительных органов. 

Редакция «Флагштока» решила ознакомить читателей с полным текстом обращения женщины, которая не побоялась отстаивать свои гражданские права. 


Светлана Нарскина готовится к защите своих прав в Гомельском областном суде

 «Меня преследуют, не дают нормально жить» — полный текст обращения Светланы Нарскиной на обжаловании в Гомельском областном суде

Уважаемый суд!

Сегодня, находясь здесь, в зале уже областного, а не районного суда, я испытываю смешанные чувства. С одной стороны, не хочется окончательно терять веру в такие важные для человека и гражданина понятия, как справедливость и равенство всех перед законом. С другой — не хочется тешить себя тщетными надеждами, чтобы потом не испытывать горькое разочарование. А для того, чтобы не рассчитывать на справедливое решение у меня, к сожалению, есть основания. Ведь то административное дело, которое сегодня вам предстоит вновь рассмотреть, мне казалось настолько абсурдным, что никакого иного решения по нему, кроме как прекращение за отсутствием состава правонарушения, по моему мнению, быть просто не могло.

Но не только решение по этому делу, а и многие другие события, которые произошли со мной и моими знакомыми за последние два–три месяца, убедили меня в том, что самая острая и едкая сатира Кафки и Оруэлла — это детские сказки, по сравнению с тем, что сегодня происходит в моей стране со мной и многими другими гражданами, которые преследуются за инакомыслие, лишь за то, что пытаются бороться не то, что за свои права, а просто апеллируют к здравому смыслу и разуму людей, заметьте, пожалуйста, даже не совести.

Помимо того, что меня оштрафовали на 10 базовых величин просто за то, что я 7 мая этого года максимум 10 минут молча постояла в компании незнакомых мне людей, еще 20 базовых величин репрессивная система хочет получить с меня за то, что я предлагала незнакомым людям познакомиться и пообщаться. Что может быть абсурднее этого? Но и это еще не все. Оказывается, можно, только выйдя из подъезда по своим делам, оказаться в машине сотрудников милиции, которые привезут тебя в отдел внутренних дел, будут там тебя держать восемь и более часов, а потом, как ни в чем не бывало, без объяснений того, что же все-таки произошло, не составляя никаких документов, тебя отпускают. Видимо, считая, что человек должен быть искренне рад, что его не посадили за решетку на несколько дней. Со мной за последние несколько недель это происходило дважды.

А второй раз, когда незаконное задержание было заснято на видео, сотрудники милиции, видимо, настолько удивились общественному резонансу — более 40 тыс. просмотров всего за два дня, вызвали меня для беседы и около трех часов моего и своего рабочего времени потратили на выяснение абсолютно несуразных вопросов, типа: зачем снималось это видео, почему меня назвали «политической активисткой», кто и что имел в виду, когда произносил то ли запрещенное, то ли страшное для кого-то с каких-то пор слово «таракан». Что с этим словом не так, что несколько сотрудников милиции готовы были приехать за мной на служебном транспорте только для того, чтобы выяснить этот вопрос?

И может быть именно поэтому репрессивная машина так легко выписывает штрафы то 10, то 20 базовых величин, чтобы оплачивать все эти коллективные выезды сотрудников милиции по 3–5 человек на такого, видимо очень опасного меслепреступника, как я? На что идут деньги налогоплательщиков, на то, чтобы сотрудники милиции в свое рабочее время вели расспросы про насекомых и говорили на прочие отвлеченные темы, для которых даже служебной бумаги не находится? Ведь никакие протоколы по итогам не составляются. И это не удивительно, не всякий бред даже служебная бумага стерпит.

Особенно хочу обратить ваше внимание на то, что и сейчас в этом зале рассматриваемое дело переполнено аналогичным театром абсурда.

Начнем с того, что полностью попраны два таких базовых принципа правосудия, как презумпция невиновности и равенство сторон в судебном заседании.

В судебном заседании в суде Центрального района я тщетно пыталась доказать свою невиновность при том, что не я должна была оправдываться, это в суде сотрудники милиции должны были доказать такие ключевые вещи как:

  • Кто и на каком основании квалифицировал мирное собрание граждан как массовое мероприятие, требующее согласования;
  • Кто и на каком основании решил, что данное собрание несло какую бы то ни было угрозу общественному порядку или нарушало права других граждан;
  • В чем заключалось мое «активное участие» в данном мирном собрании;
  • Какие именно мои действия сотрудники милиции сочли активными;
  • Какую угрозу общественному порядку или какие права других граждан нарушали мои действия, квалифицированные как «активное участие».

Хочу все эти вопросы сегодня адресовать органу, который вел административный процесс уже здесь, в Областном суде.

В связи с чем хочу заявить ходатайство о вызове в суд представителей, так сказать, «стороны обвинения», ведь ее отсутствие здесь в зале суда прямо нарушает принцип равенства сторон в судебном процессе.

(Хочу заявить ходатайство о вызове представителя органа, который вел административный процесс, чтобы иметь возможность задать вышеперечисленные вопросы)

Почему в районном суде судья Козачек В.А., наверное, около часа потратил на то, чтобы расспросить меня, как лицо привлекаемое к административной ответственности, и в итоге подверг сомнению каждое сказанное мной слово, но при этом он же принял на веру те немногие голословные, не подтвержденные никакими фактами, утверждения сотрудников милиции, даже не вызвав и не опросив их?

Как вообще можно было принимать на веру слова лиц, явно заинтересованных в обвинительном решении суда, не выполнивших свою работу надлежащим образом, не потративших ни одной минуты своего рабочего времени на то, чтобы собрать сколь-либо веские доказательства события правонарушения? Как можно назвать постановление суда Центрального района г. Гомеля мотивированным, когда именно мотивы привлечения меня к административной ответственности в решении суда отсутствуют? В решении нет ни слова о том, чем именно были опасны мои действия, признанные правонарушением? Какие были критерии активности участия? Какими нормами закона и лингвистики руководствовался судья, согласившись с утверждениями сотрудников милиции, что мое участие в мирной встрече граждан было именно «активным»?

В материалах дела нет ни одного документа, который бы подтверждал мое активное участие в мирной встрече граждан, не повлекшей за собой каких бы то ни было негативных последствий для общественного порядка и интересов других лиц.

Более того, на имеющейся в деле видеозаписи отчетливо видно, что на встрече 7 мая я находилась не более 10 минут (на видеозаписи: с 26-й минуты), никаких лозунгов не выкрикивала, речей не произносила, никого ни к чему не призывала, ни в каких противоправных действиях не участвовала. Более того, когда появился сотрудник милиции (на видеозаписи: 33-я минута), призвавший собравшихся разойтись, я незамедлительно подчинилась этому требованию. Т.е. все мое пребывание на месте, где собралось, где-то, не более 30 граждан, длилось всего 9 минут. Это и есть активное участие? По-моему, это скорее доказательство не участия, вообще.

За что меня привлекли к административной ответственности? За то, что я как законопослушный гражданин подчинилась требованию сотрудника милиции? Или за то, что оказалась не в то время и не в том месте? А кто это решает, в каком месте и когда одним гражданам нельзя подходить к другим? Как мне надо было поступить в той ситуации и поступать впредь, чтобы не получать административные взыскания? Не подходить к людям в общественных местах, если их стоит больше трех человек? Не вставать в очереди? Не гулять по выходным в людных местах? Не соглашаться выезжать на пикник, не ходить компанией на пляж? Или может, вообще из дома не выходить? Кстати, именно это и рекомендовал один сотрудник милиции женщине, которая позвонила в милицию и прямо спросила, что ей делать, чтобы не попасть в автозак или не быть задержанной?

Или такие вопросы тоже задавать нельзя? Насколько мне известно, за них тоже могут назначить штраф.

Подводя итог, все-таки, склоняюсь к тому, чтобы сохранить надежду, как минимум, на здравый смысл и на то, что моя родная Беларусь не дойдет до состояния, когда главной работой судов всех инстанций станет рассмотрение дел по «мыслепреступлениям» с вынесением по ним самых суровых решений, которые окончательно вернут наше общество в атмосферу 37-го года. По крайней мере, у меня лично уже сейчас сложилось ощущение, что на меня кто-то объявил настоящую охоту, меня преследуют, не дают нормально жить, я не могу спокойно, не оглядываясь по сторонам, выходить из дома. За что? За то, что у меня есть свое мнение и я не предпочитаю его высказывать, даже, порой, преодолевая страх? Каким будет ваше решение? Чему оно будет способствовать, нагнетанию или устранению страхов в нашем обществе?

Спасибо за внимание и спасибо за ту поддержку, которую я чувствую за своей спиной.


Светлана Нарскина

Флагшток



Печатный орган Гомельского облисполкома захотел запретить обращения граждан из-за границы

| Политика | 0

Редакция «Гомельской правды» возмутилась иском, который подал гомельский правозащитник Леонид Судаленко против газеты. Пропагандисты считают, что право обращаться к госорганам должно быть не у всех.