Прошло ровно полгода с начала полномасштабного вторжения российских войск на территорию Украины. Гомельщина оказалась втянута в российскую военную агрессию с первых дней войны. Для того, чтобы прочувствовать, как воспринимались события изнутри, Флагшток попросил гомельчан рассказать свои истории.
Первые признаки начала войны в Гомеле появились еще 18 января, когда в Гомельскую область начали прибывать эшелоны российской военной техники. Рассредоточение российских военных от Гомеля до Лельчиц вдоль границы с Украиной шло вразрез с официальными заявлениями о полигонах военных учений.
Проходили день за днем, а прибытие новой военной техники не прекращалось. В начале февраля было зафиксировано ее скопление на бывшем военном аэродроме в Зябровке, который не фигурировал в планах учений. Военная база оказалась оцеплена милицией.
Среди гомельчан, которые видели все это своими глазами, появилась тревога. Для некоторых это стало поводом для принятия важных решений. Как, например, для Андрея (имя изменено), чей сын ожидал призыва на срочную службу.
Андрей в это время легально работал в Польше строителем, но переезд не планировал, регулярно приезжая домой в Гомель. В 2021 году закончил учебу и утратил право на отсрочку от службы в армии.
— Мой сын мог пойти в армию еще в прошлом году. Он прошел медкомиссию в военкомате осенью, но в последний момент ему дали отсрочку. Сын не собирался уклоняться от службы и готовился к весеннему призыву. Но отправлять его на войну в наши планы не входило.
Неожиданные военные учения на границе с Украиной показались Андрею тревожным сигналом:
— Мысль о необходимости вывезти сына из Беларуси созрела еще в середине февраля — до войны, когда начались эти внезапные учения. У сына была действующая шенгенская виза, однако мы боялись, что как призывник он будет находиться в соответствующей базе у пограничников. Сначала думали воспользоваться помощью фондов, которые помогают выехать из Беларуси. Однако, проконсультировавшись, поняли, что наш случай для этого не подходит. Сын открыто не участвовал в протестах и у него не было подтвержденных фактов преследования.
После 24 февраля времени ждать уже не было.
— На свой страх и риск решили ехать в Польшу транзитом через Санкт-Петербург и Таллин. К счастью, все прошло успешно. Находясь в Польше, сын получил разрешение на работу для иностранца. Помогло то, что я сам работал в Польше по рабочей визе, это упростило поиск работодателя.
Андрей считает, что в конце февраля было принято правильное решение:
— Сейчас мы находимся в Польше всей семьей: я, жена и сын. Все имеем работу и подали документы на ВНЖ. В Гомеле остался дом, за которым присматривают родственники. С Беларусью связи не рвем. Планируем с женой приезжать домой, но пока без сына.
Несмотря на очевидное приготовление к вторжению, 24 февраля стало для большинства гомельчан шоком. В приграничном Гомеле традиционно очень тесные связи с Украиной. Кто-то регулярно ездил на шоппинг в Чернигов, кто-то отдыхал на море в Одессе, многие имеют родственников в Украине. Как, например, Татьяна (имя изменено). Ее старший сын был женат дважды. Первая жена с сыном после развода остались жить в Киеве, который в первые же дни войны подвергся ракетным ударам. Удары по Украине наносились в том числе с территории Гомельской области.
— После 24 февраля оказалась между двух огней. Невестка вместе с моим внуком живут в Киеве. Один из сыновей работает госслужащим в Минске. С одной стороны, сердце разрывается за невестку и внука, а, с другой стороны, сын просит молчать, чтобы не накликать на всех беду.
Былое взаимопонимание с близкими из Украины оказалось потеряно:
— Первой реакцией после начала войны было позвонить невестке в Киев и предложить помощь. В ответ услышала обвинения в том, что от нас на Киев летят ракеты. Никакая помощь от агрессоров им была не нужна. Восстановить нормальное общение удалось только после того, как невестка с сыном и матерью смогли перебраться в Польшу. Только спустя пару месяцев невестка смогла хотя бы выслушать мою точку зрения, что беларусы являются заложниками сложившейся ситуации.
Татьяна считает, что если из Гомельщины летят ракеты, то когда-нибудь они могут прилететь и в обратном направлении. Добавляли тревоги и заявления беларусских официальных лиц о якобы сбитых над Беларусью украинских ракетах.
Перед женщиной встал вопрос безопасности дальнейшего проживания в Гомеле:
— В Гомеле сейчас я живу одна. Дети считают, что это небезопасно. Предлагают продать здесь квартиру, дачу и перебраться к сыну в Минск. Хоть уезжать и не хочется, но я с ними согласна. Сейчас ищу потенциальных покупателей.
Обстрелы территории Украины из Гомельской области продолжились и летом. Последний на сегодняшний день запуск был зафиксирован 28 июля из Зябровки. А 11 августа взрыв прогремел уже на военной базе в Зябровке. Судя по фото со спутника, взорвался танк Т-72
Но несмотря на потенциальную опасность, большинство продолжает жить как прежде. Далеко не все могут бросить все и уехать. Особенно это касается тех, у кого есть прибыльное дело, как, например, у Вадима (имя изменено).
Он просит не называть его узкопрофильный бизнес. В Беларуси у него очень мало конкурентов.
— Свой нынешний бизнес мы организовали вдвоем с партнером примерно 10 лет назад. Вместе прошли весь путь от изучения технологии и пробных партий товара до организации серийного производства.
В свое время партнерам пришлось отвоевывать рынок у российских производителей, организовав производство в Гомеле с нуля. Это наложило свой отпечаток на отношение к политическим событиям:
— Политикой раньше мы никогда не интересовались, но, исходя из интересов бизнеса, оба понимали, что потенциальная интеграция с Россией несет нам только угрозы. С этим пониманием мы всегда наблюдали за выборами. Любой кандидат, который казался пророссийским, не отвечал нашим бизнес-интересам. Но так продолжалось до февраля нынешнего года. Мой бизнес-партнер неожиданно для меня поддался влиянию пророссийской пропаганды и это вбило клин в наши отношения.
Вадим говорит, что общаться с бизнес-партнером, зараженным пророссийской пропагандой, стало очень непросто:
— Человек, который раньше не интересовался политикой, теперь каждый раз начинает рассказывать о нацистах и бандеровцах в Украине, лязгающих гусеницах натовских танков. У меня родственники в Украине, я не могу это спокойно слушать. Мои доводы в ответ привели к тому, что после очередной ссоры мы просто перестали общаться. Теперь он, наверное, готов называть нацистом и меня.
Разный взгляд на войну в Украине для бизнес-партнеров стал неразрешимой проблемой:
— Из-за этого страдает бизнес. Но мы не можем просто так взять и разбежаться. В нашем деле самое главное — клиентская база, которую мы вместе нарабатывали годами. Ее не получится просто разделить пополам. У нас общие кредиты, которые надо погашать еще пару лет. К тому же, мы давно дружим семьями и наши жены прекрасно общаются между собой без нас.
Несмотря на разногласия с деловым партнером, Вадим не считает, что пропаганда войны в беларусских госСМИ успешна:
— На пропаганду ведутся только те, кто раньше не имел собственного мнения. Думающие люди, как правило, все понимают. Недавно был свидетелем, как в караоке-баре одна компания выбрала песню «Воины света». В какой-то момент другие посетители бара им начали подпевать. А потом люди подходили, пожимали им руки. Все это вышло спонтанно. Нет, у нас большинство все-таки против войны.